Операция «Гадюка» - Страница 211

211

И поединок, который начинался не в пользу девушки, постепенно закончился ее победой.

Павлу Петровичу явно не хватало рук, чтобы обезопасить себя от ответных атак, и, раз уж он не смог придушить жену сразу, ему пришлось считаться с тем, что у Люси есть две сильных руки и к тому же длинные мускулистые ноги.

Во-первых, Люся смогла так дернуть императора за ухо, попавшееся под ее пальцы, что тот взвыл от боли и как-то неудачно свалился на бок, освободив правую ногу. И соответственно свободная коленка Люси врезалась ему в то самое драгоценное место, ради которого и затевалась вся операция.

— У-у-у-ух! — Император откатился в угол. — Убью!

Люся уже не только пришла в себя, но и восстановила дыхание.

— Я позову доктора, Павел Петрович? — спросила она.

— Молчи… у-у-у-у… молчи…

Он затих — туша его лежала неподалеку, и слышно было лишь частое хриплое дыхание.

Люся на всякий случай села. Если он притворяется и хочет снова напасть — она отпрыгнет в сторону.

Пауза затягивалась. И тут Люся не выдержала.

— Зря вы старались, — сказала Люся.

— А мне откуда знать! — обозлился император. — Ты мне разве дала проверить?

— Надо вам сбрасывать вес, вредно для здоровья, — сказала Люся.

— Люси, — сказал император тихо-тихо.

— Что?

— А может, попробуем? Тихо, осторожно, я не буду тебе делать больно. Я постараюсь, а ты поможешь.

— И не надейтесь. Теперь тем более.

— Тебе же некуда деваться!

— Убегу.

— Не убежишь. Мы только попробуем… А потом тебе понравится.

— А что пробовать будем? Пузо вам чесать?

Опять была пауза. Император думал.

— Выполни мою просьбу.

— Какую?

— Из тебя кровь идет?

— Немного.

— Значит, ты про месячные не врала?

— Нет, не врала.

— А ты могла бы пойти и простынку там, на моем ложе, испачкать?

Люся не сразу догадалась зачем, а когда догадалась, засмеялась.

— Гордый ты мой, хочешь, чтобы тебя за мужика держали?

— Это больше чем прихоть, — ответил император, — это высокая политика.

— Черт с вами, — согласилась Люся.

Она пошла и сделала, как он просил. Она победила и потому была снисходительна.

Люся провела всю свою жизнь в коммуналке, на дворе среди пьяниц и побирушек. В техникуме, конечно, было лучше, но народ был похожий. Ее было трудно напугать всякими гадостями. Может, поэтому ей даже было немного жалко этого императора. Лежит пожилой человек, мужчина, толстый, и переживает, что не может сделать как положено. Даже собственную жену не может изнасиловать, хоть за дверью стоит вооруженная охрана.

— Теперь ты спи, — сказал император. — А когда мы выйдем, ты мне не возражай.

— Хорошо, — согласилась Люся.

— Спи. А меня не бойся.

— Не хочется спать.

Ей на самом деле не хотелось спать. Как самой настоящей жительнице этого мира.

Через какое-то время, вернее всего — через несколько часов, император, который лежал в кресле, сказал:

— Приводи туалет в порядок. Сейчас будет утренний выход.

— А сейчас утро?

— Прикажем — наступит утро, — ответил император.

Они вышли рука об руку, Люся была тиха и послушна. У дверей стояла толпа придворных, поменьше, чем раньше, но густая.

Стол для завтрака был коротким, на нем были чай, вчерашние бананы, еще чего-то, но есть никому не хотелось. Только Люся выпила чаю.

— Поменяйте в спальне белье! — приказал император слишком громким голосом.

Придворные подходили, кланялись и поздравляли императора. Потом кланялись Люсе.

— Желаем наследника, — говорили императору.

— Желаем наследника, — говорили Люсе.

Наверное, это было смешно.

Император спросил:

— Певца поймали?

— Ищут, — сказал Кюхельбекер.

— Сколько можно искать? Чтобы сейчас же был пойман.

— Он будет пойман, — ответил министр.

— Я говорил о простыне, — напомнил император.

Дантес догадался первым и побежал в императорскую комнату. Остальные ждали его. Люся не понимала, чего они ждут, но терпела.

Наконец появился Дантес. Он медленно и торжественно шествовал, неся на вытянутых и широко расставленных руках простыню с красными пятнами.

— Вы видите, — закричал император, — моя невеста чиста!

— Ура! — завопили вокруг.

Люсе было очень стыдно, будто они застали ее в туалете, но она и это вытерпела, лишь отвернулась от кричащей, возбужденной толпы.

На счастье, тут заявился доктор. Люся кинулась к нему.

— Можно мне к вам? — крикнула она издали.

— Я жду тебя, — сказал Леонид Моисеевич.

— Иди, иди, — поддержал идею император. — Вы, доктор, проверьте, не был ли я слишком груб с моей невинной невестой.

И он так пронзительно захохотал, что Люсе казалось — хохочет толпа сумасшедших младенцев.

— Простите, — сказал доктор, когда они вошли в его кабинет, — но у меня нет гинекологического кресла и я к тому же совершенно забыл гинекологию — не приходилось здесь практиковать. В мое время все было проще…

— Меня не надо осматривать.

— Но вдруг какие-то повреждения…

— Да ничего не было!

— Люди такого рода иногда стараются удовлетворить свое тщеславие экзотическим путем…

— Доктор, не преувеличивайте, я же шустрая.

211