Операция «Гадюка» - Страница 19

Полковник Миша был в тренировочном костюме и шлепанцах.

— Вы в самом деле здесь живете? — спросил я.

— К счастью, нет, — сказал тот, проводя меня в однокомнатную стандартную квартирку. — Посидим на кухне, я кофе приготовил.

Кофе он готовил славно. Обычно полковники этого делать не умеют. А он умел.

— Как мне показалось, — сказал Миша, — вы не возражаете против командировки?

— Не возражаю, — согласился я.

— Я надеялся на это. Но… — он поднял указательный палец, — нужно, чтобы вы… можно я вас на «ты» буду называть?

— Разумеется, а то мне даже неловко.

— Отлично. Но ты мне будешь нужен только при одном условии — если ты сможешь сделать больше, чем сделали мои сотрудники раньше, и если ты останешься живым.

— Наши интересы совпадают, — сказал я легкомысленно, и полковник нахмурился. Все же у него не было чувства юмора. А может быть, он воспринимал только юмор, направленный сверху. Юмор снизу он полагал фрондой.

Полковник разложил на кухонном столе небольшую схему города Меховска.

— Про историю и так далее говорить не буду — прочтешь в библиотеке. У тебя завтра целый день на сборы, — сказал полковник. — Начнем с тобой ориентироваться на местности. Ты ведь там уже был?

— Нет, — сказал я тупо, — не был.

— Мальчишкой был. Там у тебя двоюродный брат живет. И дядя жил. Вот здесь… ну где эта чертова улица? Вот — улица Желябова. Знаешь, кто такой Желябов?

— Наверное, революционер.

— Мне стыдно за нынешнее поколение. Желябов — народоволец, убийца царей.

— Почему я должен знать про ископаемых террористов?

— Гарик, именами террористов улицы не называют. А у нас в любом областном центре или улица Перовской, или Каляевская. Итак, давай поглядим внимательнее. Старая часть города протянулась вот здесь по высокому левому берегу Мологи. За ручьем… как он называется? Нет названия. А ведь наверняка местные жители его как-то зовут. Вот тут за ручьем лет пятнадцать назад построили десяток четырехэтажных хрущоб. Для текстильной фабрики. На этой фабрике работал твой дядя. Все документы и фотографии вон в той папке, у тебя будет время их изучить. Твой дядя Борис Бенедиктович. Тут дом, тут квартира — теперь живет твой кузен Аркадий. Только слово «кузен» в Меховске не употребляется. Он тебе двоюродный.

— Он женат?

— У него есть подруга. Она с тобой незнакома. Ты давно пропал. Как в Афганистан тебя послали, в восемьдесят седьмом, мальчишкой. Потом ты где-то работал.

— Как так — где-то?

— В Москве ты был недолго, потом пошел в контрактники, добровольно поехал в Приднестровье.

— Там везде было много свидетелей, — сказал я. — Проверьте, не было ли кого-нибудь из меховских в Абхазии. Я предпочел бы потеряться там.

— Молодец, мальчик! Умница. Абхазия куда более экзотический район. Давай дальше займемся твоей биографией. Времени у нас в обрез — я боюсь, что в любой момент в Меховск может приехать вербовщик.

— Или охотник за черепами, — опять неудачно пошутил я.

— Мы в Кимрах и Кашине прочесали окрестности — ты что думаешь, легко полсотни трупов закопать?

— А река?

— Волга там как проходной двор, на каждом шагу по моторке.

Он меня не убедил.

— Ладно, — сказал полковник, — мне замминистра уже заявил, что видит в этом чеченский след. Так что можешь не размышлять на эту тему.

— Но у меня должны быть документы, письма, фотографии. А вдруг кто-нибудь всерьез заинтересуется моей скромной особой?

— Фотографии ты принципиально не носишь — чтобы не засвечиваться. Были у тебя нелады с правоохранительными органами. Какие? Не важно — на свободе остался, и дело с концом. Документы у тебя будут. Имя тебе оставим, а фамилию поменяем. На всякий случай. Ты сам подсказал — найдем парня, который не вернулся из Абхазии. Юрия или Георгия.

Он сразу делал пометки в небольшой книжечке, лежавшей у его правой руки.

— А зачем я туда приехал? Просто навестить кузена или жить?

— Ты и сам еще не знаешь.

— Аркадий? У него же другая фамилия.

— Борис Бенедиктович — брат твоей покойной мамы.

— Аркадий у вас работает?

— Ни в коем случае! — почему-то резко возразил Миша. — Но он нам обязан. Он верный человек. Работает на текстильной фабрике.

— Он тоже ветеран?

— Нет, он хромой. Он с детства хромой. Он кладовщик.

— Это создаст трудности, — сказал я, будто играл роль в шпионском фильме, где агента забрасывают в тыл к врагу. — Он никого не знает из ветеранов. Он мне не сможет помочь.

— Он всех знает. Он там родился и прожил жизнь. Он учился в школе.

— Вы правы.

— Теперь — главное. В Меховске есть отделение «Союза ветеранов — XX век».

— Афганцы?

— Нет, это сравнительно новая и любопытная организация. Она должна объединить ветеранов всех малых и больших войн.

— Это официальный союз?

— Совершенно официальный, лояльный, склоняющийся в сторону сильной власти, однако умеренно оппозиционный, но не по идеологическим соображениям, а потому, что опоздал к дележу привилегий и лицензий.

— Значит, водкой не торгуют?

— Ты у нас можешь создать фонд имени дедушки Крылова, добиться для него таких таможенных льгот, что вся страна пошатнется. Но эти ветераны не суетятся, хотя что-то для своих членов достают.

— А почему этот союз вас заинтересовал?