Операция «Гадюка» - Страница 182

182

Люська отмахнулась от человека в песочном пальто и побежала вниз по ступенькам. Она наконец-то увидела Егора и улыбнулась ему.

Но люди у машины Егора не видели — они стояли к нему спиной.

И в тот момент, когда она поравнялась с ними — она успела пробежать всего несколько шагов, — человек в песочном пальто схватил ее так, что она потеряла равновесие и полетела головой вперед. А водитель, кинув тряпку, сделал быстрое движение, открыл дверь, и Люська влетела внутрь машины. Это заняло две секунды, может, три. Егор просто не сообразил, что же произошло.

Он продолжал идти к «Мерседесу», а тот уже взревел, рванул с места, внутри на мгновение мелькнуло белым пятном лицо Люськи, и только тогда Егор побежал к машине. А машина была уже в десяти метрах, в двадцати… в пятидесяти. Она вывернула со двора, и Егор успел увидеть лишь первые три цифры — 002.

Егор побежал за машиной, он выскочил на улицу — конечно же, там никого не было.

Он все еще не верил тому, что произошло.

Он кинулся в подъезд, уговаривая себя, что он ошибся, что это была не Люська, а ее соседка, а может, даже сестра.

Егор знал номер ее квартиры. Он взбежал наверх, позвонил в дверь.

Открыли не сразу. Он уже хотел снова бежать вниз, когда дверь раскрылась. В ней стояла женщина с Люськиным лицом, но страшно поношенным, изрезанным морщинками, с мешками под глазами. Но убери все это — и ты узнаешь Люську.

— Простите, — тупо сказал Егор. — А Люся дома?

— Нет, — сказала Люськина мать. — Она же к тебе на свидание побежала. Неужели разминулись?

И засмеялась, показав плохие зубы.

Она отнеслась к Егору добродушно. Он чуть было не спросил, откуда она знает, что Люська побежала к нему. Но, продолжая улыбаться, Люськина мать захлопнула дверь.

Егор спустился по лестнице и стал смотреть на асфальте — не осталось ли следов от «Мерседеса». Потом увидел тряпку — кусок замши, которым водитель протирал стекло. Егор на всякий случай взял тряпку и сунул в карман куртки. Никаких следов на мокром асфальте, конечно же, не осталось.

Тогда Егор поднялся снова к ее квартире. Он позвонил. Мать не скрывала недовольства.

— Простите, — сказал Егор, — я только один вопрос хотел задать. Ей не звонили перед уходом?

— Звонили, — ответила ее мать. — И странно звонили.

— Почему странно?

— Потому что это был междугородный звонок.

— Спасибо, — сказал Егор. — А что она сказала?

— Что сказала? Ничего не сказала. Да отстань ты от меня, привязался со своими звонками. Лучше за ней беги.

— Я и бегу, — сказал Егор. — Только сначала ее надо найти.

— Найдется.

— Вы хотите сказать, что она взяла трубку и молчала?

— Нет, алекала. Раза три алекнула, а потом сказала, что опять не туда попали.

Только спустившись вниз, Егор понял, что мать сказала правду: у сотки звонок как у междугородки. Правильно, ей звонили от «Мерседеса», проверяли, дома ли она.

Егор понимал, что Люську похитили. Как в боевике. Похитители на «Мерседесе» — не на «Москвиче» же похищать. Какой-то безумный азербайджанец влюбился в нее и решил умыкнуть. И может быть, Люська сама об этом знала и даже участвовала в похищении, а он появился как гром с ясного неба? Может, она даже хотела ему показать, какие у нее крутые друзья. С девушками это бывает — они теряют осторожность.

Почему-то Егор совершенно не связывал исчезновение Люськи с тем миром. Там были велосипедисты на разных колесах, там были призраки и костры для людей, но там не было «Мерседесов».

Он позвонил Люське вечером, попозже. Хоть он себя и успокаивал, что люди так вот не исчезают, но не переставал волноваться, а главное — ревновать.

Мать подошла к телефону.

— Все в порядке, — сказала она, — нашлась твоя Люська. Записку прислала. За город поехала к своим друзьям.

Мать говорила с каким-то торжеством, будто хвасталась друзьями дочери перед Егором.

— Какая записка? — спросил Егор. — По почте?

— Не важно, — сказала мать. — Поздно уже, нормальные люди спать идут.

— А Люся?

— Люся, я так думаю, уже спит. И нас с тобой не спросила.

«Ну и ладно, — сказал себе Егор. — Хватит с меня этой истории. Ну, встретились, погуляли вечер, а человек между тем имеет собственную жизнь».

Ночью Егор спал плохо, просыпался, его подсознание не хотело верить в хороший конец истории. Ему снилось, что он бежит куда-то, хочет спасти Люську и все опаздывает.

И с утра, это уже было в субботу, он снова поехал к ней домой.

Увидев его, мать чуть снова не захлопнула дверь.

— Нам еще Робин Гуда не хватало!

Она была в халате, копна волос сдвинута набок. Она все норовила поставить прическу, укрепленную шпильками, в вертикальное положение. Щеки у нее были красные и глаза тоже.

— Простите, — сказал Егор, — но я хочу увидеть записку.

— Уходи.

— Я боюсь, как бы чего не случилось.

— Я же сказала!

Он стоял, войдя до половины в дверь, и вытолкнуть его не удавалось.

— Черт с тобой, — сказала мать и пошла по коридору. У двери в комнату она остановилась и приказала: — А ты не входи. Нечего тебе у нас делать.

Егор стоял и ждал. В квартире пахло вчерашним табачным дымом и вчерашней пьянкой. Ему всегда было жалко Люську, которой приходится здесь жить.

Мать с кем-то говорила. Отвечал сонный мужской голос. Потом она вышла, держа записку, как денежку нищему.

182