Операция «Гадюка» - Страница 113

113

— Спасибо. — Я надел головной убор, он был чуть мал.

— И главное, — попросил он, — если попадетесь, не говорите о моем участии в этой авантюре. Мне хочется еще немного пожить.

— Они обычно пытают или сразу расстреливают?

— Когда как, — обреченно сказал Шейн, который решил, что я его обязательно выдам. Непроизвольно его рука, рука разведчика, который не любит оставлять нежелательных свидетелей, потянулась к рукоятке кинжала, заткнутого за пояс.

— Не беспокойтесь, граф, — сказал я, — постараюсь вас не подводить, а если вам захочется сейчас воткнуть мне ножик в спину, вы этим ничего не добьетесь. Останетесь один, и вас, по вашим же словам, завтра уберут.

— Вы заблуждаетесь, — ответил граф, — я не собирался причинить вам вред.

— Тогда — счастливо оставаться! Ждите меня у двери через полчаса!

Я отошел на несколько шагов, прикинув, что стены изгибаются внутрь. Мне надо будет лететь под углом, как круто поднимающийся реактивный истребитель.

А вдруг не получится? Я в этом мире толком еще не летал. И слишком мало использовал свои способности. Калерия обещала, что мной займется главный психолог института Мирский, но Мирский постоянно был занят на симпозиумах, а я — на заданиях. Так мы и не совпали.

Я представил, как поднимаюсь над этой мертвой долиной.

— Что вы делаете! — ахнул Шейн. И я понял, что он не притворяется. Он в самом деле был поражен зрелищем человека, медленно, но уверенно воспаряющего к облакам.

Все. Получилось.

— Ждите меня, — повторил я сверху. Я понимал, что, когда говоришь с неба, твои, в общем, банальные фразы приобретают особое звучание. — Через полчаса у сухого дерева.

Я стал подниматься все быстрее. Мне хотелось достичь облаков и спрятаться в них.

С каждой секундой поле боя расширялось, и я уже мог охватить взором все — от нашего города, нарисованного на горизонте, до города ублюдков — его, правда, было почти не видно, до него втрое дальше, чем до нашей родной столицы. Но он тоже был нарисован — можете потрогать.

Я видел лысинку графа Шейна. Граф как граф — позументы и страх перед пенсией. Правда, здесь пенсию дают одновременно с путевкой в крематорий.

Шейн стоял, запрокинув голову, и мне даже с высоты было видно, как удивленно сверкают его глазки, а рука дергает правый ус.

Теперь мне надо постараться не стукнуться головой о край балкона. Или правительственной трибуны.

Вокруг меня возникало молоко. Молоко сгущалось, казалось, что стало сыро. Я проходил облако. Я понимал, что облако не должно быть плотным и толстым. А над облаком должна нависать трибуна для почетных гостей.

Я быстро пронзил облака и оказался под другим небосводом, и что самое удивительное — я ждал неба голубого или по крайней мере ночного, в звездах, а увидел такое же серое небо и такие же бегущие сизые облака.

Впереди, в тумане, было видно закругление трибун гигантского стадиона, ближе висела правительственная трибуна. Это была далеко выдающаяся вперед веранда, способная разместить до сотни зрителей и накрытая сверху козырьком полотняной крыши.

Я взял курс на самый угол веранды. Даже если кто-то и стоит в центре ее, у меня больше шансов забраться туда незамеченным.

Некоторое время я висел на руках, разглядывая через барьер внутренность трибуны. Я был практически один. Лишь некто в униформе дремал на стуле у входа на веранду.

Я медленно и осторожно перебрался через перила балкона, поставил ноги внутрь и не спеша, но деловито направился к двери наружу, которую я высмотрел с самого начала.

В дверях я оглянулся.

Человек все так же сидел на табурете в том конце веранды. Ему до меня и дела не было.

На веранде стояло в ряд несколько кресел — не больше дюжины. Перед каждым был экран. Экран, пульт перед ним, стопки каких-то бумаг на столиках. Можно было представить, как сюда собираются астрономы или программисты, весело обмениваются приветствиями и начинают искать комету, зарегистрированную вчера в Лос-Аламосской обсерватории.

Все это — неправда. Это места Хозяев.

Я обратил внимание на то, что перед экранами в глубоких мисках кучками лежали мутные шарики — очевидно, локаторы — маленькие контролеры.

У меня был соблазн усесться за один из компьютеров и поглядеть, как выглядит сверху перекопанная земля маленькой войны. Но это было бы неоправданным риском. Ведь я — местный служитель, вряд ли мне положено трогать приборы.

Ладно, не будем слоном в посудной лавке, сказал я себе. Сейчас я впущу внутрь графа Шейна, мне нужен проводник по кругам ада.

Спускаясь по лестнице, я обратил внимание на то, что стены ее давно не крашены, кое-где облупились, ступеньки грязные, везде валяются бумажки и окурки. Уборкой заняться было некому.

Под краской — я постучал по стенке костяшками пальцев — был бетон. Вернее всего, они используют здесь для военных игр настоящий стадион. Пахло пылью. С каждым поворотом становилось темнее.

Мне повстречался человек в такой же, как у меня, каскетке, в скромной черной куртке и брюках.

Человек нес ящик с бутылками — кажется, пивными.

Он даже не посмотрел в мою сторону. Может, потому, что груз был тяжелым.

Здесь было мирно и тихо, как в ресторане задолго перед открытием. Никаких войн, грохота, стонов и лязга металла.

Где же прячутся хозяева этой войны в перерыве между сражениями? Похожи ли они на людей, а если похожи, то на каком языке разговаривают?

113